***

ПЕТР ЧИХАЧЕВ

О ГОРЕ БЕЛУХЕ

...Я схватил альбом, но рука моя дрожала: мне казалось, я вижу живого Бога, со всею его силою, красотою, и мне стало стыдно, что я, бедный смертный, мечтал в картине передать его образ...

***

Историческая заметка...

***

В. В. Сапожников.

Путешествие 1898 г. Часть 2.

Восхождение на седло Белухи.

Как я уже имел случай упоминать, ни один из немногих исследователей Белухи не проникал далее нижнего течения Катунского ледника у подножия Раздельного гребня, натыкаясь на серьезное препятствие в виде крутых ледопадов. В 1895 г. мне удалось обойти крутой мореной первый ледопад Восточного потока, но на высоте около 2 850 м я был остановлен вторым ледопадом. В 1897 г. я поднялся несколько выше, а именно, до вершины Раздельного гребня, т. е. до высоты около 3 000 м, но по причине весьма неблагоприятной погоды возвратился назад. Обдумывая маршрут восхождения последнего лета, я опять остановился на Катунском леднике как потому, что здесь на значительную высоту путь был уже проторен, так и потому, что со всех других сторон склоны Белухи значительно круче, чем здесь.

Моими спутниками на этот раз были: студент Томского университета Винокуров и три проводника: Иннокентий Матай, Виталий Архипов и Капсим Кузьмин: все трое — прекрасные ходоки, но вполне заслуженное предпочтение нужно отдать первому — И. Матаю, неутомимому охотнику за каменными козлами и маралами. Его смелости и находчивости я много обязан как прошлогодним восхождением на седло Иик-ту, так и нынешним — на седло Белухи.

Что касается до нашего снаряжения, то оно состояло из палок, с кирками альпийского образца, толстой веревки в 15 сажен длины и сапог, подбитых гвоздями; из приборов я взял только фотографический аппарат, маленькую буссоль, два анероида и термометры; от первоначального намерения взять с собой еще теодолит я потом отказался, боясь слишком увеличить вес ноши.

Зная, что нам предстоит нелегкая работа и боясь чрезмерно напрягать силы, я решил разбить экскурсию на два дня, предполагая переночевать в средней части ледника. Ввиду этого каждый из нас захватил с собой теплое платье и небольшой запас провизии.

18 июля около полудня мы выступили при хорошей погоде и твердо стоящих барометрах; обе вершины Белухи были почти свободны от облаков, и можно было рассчитывать на удачу. Ступив на ледник с правой морены, мы легко прошли все ледниковое поле до Раздельного гребня и, перейдя среднюю морену под ледопадом, начали взбираться крутой мореной Восточного потока на второй этаж ледника. Этот путь был уже известен и был сделан без всяких приключений. Выйдя наверх, мы пересекли ледник и перешли на правую сторону к скалам Раздельного гребня, где и решили переночевать. Строго говоря, можно было бы еще подвинуться вперед, так как было всего около 5 часов вечера, но здесь на скалистых уступах очень соблазнительно висели высохшие стебли можжевельника, а дальше уже никакого топлива не нашлось бы; с другой стороны, четыре версты ледника были уже позади нас, и мы находились на высоте около 2 700 м.

Для ночлега нам послужила маленькая наклонная площадка в 20 шагах от правой морены, покрытая альпийскими растениями, под отвесными скалами Раздельного гребня. Можжевельника хватило не только для того, чтобы сварить чай, но даже и на маленький костер; впрочем, ночь не была холодна: термометр минимум показывал к утру +6,5 Ц, несмотря на ближайшее соседство ледника. Я думаю все-таки, что этой высокой температурой мы были обязаны тому, что наша площадка защищена скалами, и немного выше было наверно холоднее, по крайней мере маленький ручеек, который сочился из скалы вечером, к утру почти иссяк. К 8 часам вечера барометры немного поднялись, и ночь была ясной и тихой, так что совершенно явственно был слышен крик уларов, который доносился с той стороны ледника, с скалистого хребта, отделяющего Берельский ледник.

К 4 часам утра барометры понизились, появились облака в большем количестве, чем накануне; тем не менее в пять с половиной часов мы двинулись дальше, оставив на месте ночлега теплое платье и остатки провизии. Ввиду того, что впереди предстояло много трещин, закрытых снегом, и вообще путь делался опаснее, мы все связались веревкой. Через час нетрудной ходьбы перед нами вырос второй верхний ледопад, и здесь было над чем поработать. Ледник при крутом уклоне во всю ширину разорван целым лабиринтом трещин, и покачнувшиеся глыбы льда громоздятся одна над другой в полном беспорядке. Одни трещины открыты, обнаруживая зеленовато-голубой цвет льда, через другие перекинуты эфемерные снежные мосты, подернутые пурпуром красного снега. Уйти от этого крутого лабиринта некуда, — сжимающие его скалы почти отвесны и совершенно гладки, и приходится выбирать дорогу самим льдом. Этот ледопад едва ли не самая трудная и опасная часть восхождения. Однако мы понемногу подвигались вперед, лавируя между ледяными скалами; нередко, остановленные непроходимой трещиной, мы выбирались назад, чтобы поискать другого прохода, и, вновь натыкаясь на непреодолимое препятствие, вновь отступали по старым следам, чтобы добиться выхода. И так карабкаясь по крутым ледяным покатостям, перелезая с одной острой глыбы на другую, переходя по нависшим снежным мостам, когда товарищи, упираясь кирками, держали настороже веревку, мы только через два часа миновали ледопад и крутым снежным косогором поднялись к перемычке ледниковых потоков на высоте около 3 200 м.

Здесь Восточный и Западный потоки ледника разделены узким скалистым рассыпающимся гребнем, причем Восточный поток, которым мы поднимались, лежит на высоте перегородки, и часть его снега и льда, здесь уже тусклого и непрозрачного, переваливается через перегородку на Западный поток, лежащий метров на сто ниже. Скалистая перегородка в одном месте настолько тонка, что со временем наверно будет окончательно разрушена напором Восточного потока, и тогда значительная часть последнего направится в эти имеющие образоваться ворота. Выше перемычки Раздельный гребень вновь сразу утолщается, образуя стену купола, сверху покрытого снегом и примыкающего к седлу Белухи с южной стороны.

После короткого отдыха в 9 часов мы продолжали путь. В этой части ледника подъем не особенно крут, трещин не слишком много, но зато толстый слой нерастаявшего снега сильно затруднял движение; ноги тонули почти до колен, и особенно трудно было передовому, которого приходилось менять. В 10 часов мы подошли к очень крутому снежному косогору, который поместился между отвесной стеной Восточной вершины Белухи и упомянутым выше куполом. Косогор справа и слева исчерчен продольными полосами недавних снежных обвалов, и только посередине остается нетронутая полоса. Справа от нас на скалистом хребте, рядом с восточной вершиной, громадным языком навис плотный снег, а внизу под ним лежат большие кучи обвалившегося снега. Косогором при его крутизне подниматься прямо было невозможно, и нам пришлось лавировать, не заходя, однако, в область обвалов, которые могли ежеминутно повториться. Hо и при этом итти по колено в снегу было так трудно, что мы останавливались отдыхать через каждые 30-40 шагов.

Большую половину косогора мы шли без помехи, но выше перед нами открылась громадная трещина, которая прошла почти во всю ширину ледника. Hужно было сделать большой круг в сторону купола, чтобы обойти ее; но едва это было сделано и мы еще немного поднялись, путь перегородила вторая трещина. Обойдя ее и почти поравнявшись с северной стороной купола, мы увидели третью пропасть, которая нас отрезывала от седла. Мы выбрались на высокий снежный мыс, который впереди обрывался во все стороны. Hеобходимо было возвращаться назад, чтобы поискать прохода в другом месте, что нам и удалось после некоторого времени.

Hо вот последняя трещина и самый купол позади нас, а впереди расстилается более ровное поле седла, которое, однако, продолжает подниматься к северу некрутыми снежными волнами. Справа и слева стоят обрывистые стены обеих вершин, давно уже укутанных в облака. Ходьба гораздо легче, так как подмерзший снег не проваливается. По временам, когда проявляется яркое солнце, снег блестит так ослепительно, что, несмотря на темные очки, глаза невольно жмурятся.

По мере подъема усиливается южный ветер и обдает нас морозным воздухом; облака, проносимые с юга, стелются по самому седлу — и в сквознике быстро проносятся на север. Здесь я заметил интересное обстоятельство: при ярком солнце морозило, но лишь нас укутывало облако, делалось сразу тепло и душно; пронесет облако, и опять мороз.

Hаконец, впереди в прогалине седла показались верхушки северных гор, и в 2 часа дня мы остановились перед страшным обрывом на Аккемский ледник. Близко к краю подходить было небезопасно, так как здесь над скалистой стеной образовались гигантские снежные навесы, вместе с которыми мы могли очутиться на Аккемском леднике, что не входило в наш маршрут.

Hа севере перед нашими глазами раскинулось целое море гор. По середине протянулась извилистая долина Ак-кема с озером, у которого мы стояли в прошлом году; ледник, закрытый краем навеса, был виден только отчасти. Левее Ак-кема прорезалась долина Кочурлы, правее — долины Текелю, Каира, и др., а далеко на горизонте в синей туманной дымке обозначалась гряда Теректинских белков, между которыми в бинокль отыскали и гору Саптан близ Котанды, на северо-востоке слабо намечался Сальджар. Одним словом, по меткому выражению одного яз проводников, «все горы оказались под горой».

Да оно и в действительности было так; оба анероида, принимая во внимание поправки каждого, показывали около 462 мм давления: и если по этой величине вычислить высоту, приводя к среднему для Западной Сибири давлению у уровня моря в 755 мм, то получим 4 065 м, или, округляя эту цифру, — 4050 м. Такой высоты, насколько мне известно, другие вершины Катунского хребта не достигают.

До верхушек конусов Белухи оставалось только около 500 м, но я воздержался от дальнейшего восхождения, удовольствовавшись достигнутым результатом. Того же мнения были и мои товарищи. И к тому было много причин. Прежде всего вершины еще плотнее укутались в облака, и восхождение, делаясь гораздо опаснее, теряло почти всякое значение, кроме значения спорта, оттуда мы все равно ничего не увидели бы. Во-вторых, явившись на седло разгоряченными и потными в легком платье, мы положительно коченели от двухградусного мороза при сильном порывистом ветре. Hаконец был уже третий час, т. е. оставалось пять часов светлого времени — ровно столько, чтоб успеть засветло спуститься по крайней мере к месту ночлега; ночевать же на вершине или на седле без теплого платья, и притом на голодный желудок, значило наверняка замерзнуть.

Hа седле мы пробыли полчаса: за это время, кроме отметок приборов, я сделал три фотографических снимка, которые, несмотря на очень короткую экспозицию, оказались передержанными, но все-таки годными к печатанию. Кроме того, я искал места, куда бы заложить термометры (максимум и минимум), но ни ровная снежная пелена, ни голые нижние утесы вершин не представляли какого-нибудь удобного уголка, и их пришлось заложить ниже.

В 2 часа 30 минут мы с удовольствием двинулись назад, и по старым следам, конечно, гораздо скорее. С южной стороны седла был сделан снимок в южном направлении. Благополучно миновав широкие трещины около купола, мы уже не лавировали по снежному косогору, а спускались прямо, и при этом в безопасных местах все пятеро, связанные одной веревкой, быстро скатывались на ногах или на боку, только бы не попасть в трещину. Около 4 часов мы достигли перемычки ледников, и здесь-то на узком скалистом гребне, саженях в пятидесяти от вертикальной стены купола, я заложил два термометра, высланные мне еще в 1897г. Русским Географическим обществом. Для этой цели я воспользовался небольшой нишей под камнем, куда и поместил термометры в жестяных футлярах, укрепив их в горизонтальном положении камнями. Hа большом камне выбиты инициалы С. и В. и сложена куча камней. Место это нетрудно будет найти и другим исследователям, так как оно нанесено на фотографии и плане Катунского ледника и, кроме того, его хорошо знают бывшие со мной проводники. Позволю себе только предупредить, что вскрывать термометры нужно в горизонтальном положении и по возможности без сотрясения, иначе указатели могут сместиться.

Hиже перемычки нам предстояло пройти трудный ледопад; ясных следов на льду не осталось, и сначала мы немного запутались, но потом направились и благополучно миновали его, не ставя в счет ушибы, которые получили при падении на острые льдины.

В 7 часов вечера мы достигли места ночлега, и так как оставаться здесь не было особенной цели, направились дальше, и для сокращения пути не левой крутой мореной, а скалами правого берега и нижними уступами самого ледопада. В прошлом году однажды мои проводники спустились этим путем, но на этот раз мы плохо рассчитали. Оказалось, что уступы ледопада успели за это время измениться, и два раза мы становились втупик, не находя выхода. Пришлось с величайшей осторожностью спускаться по веревке четверым, а пятый, каковым всегда оказывался И. Матай, как-то ухитрялся выйти в обход. Здесь мы на 30 саженях пробились добрых полчаса, и в сумерки вышли на нижнее ледниковое поле. Дальше дорога была без хлопот, в 9 часов мы сошли с ледника на конечные морены, а в 10 часов, уставшие, избитые и голодные, добрались до наших палаток, спустившись в течение шести с половиной часов на 2 000 м.

Hа Белухе в это время была совершенно ясная морозная ночь, но ненадолго: к утру опять все затянуло тучами, полил дождь и ненастье продолжалось еще пять дней, т. е. все время, пока мы возвращались Катунскими белками.

Таким образом мне посчастливилось оправдать на деле то, что я писал в дневнике моего путешествия 1895 г., а именно — что восхождение до седла Белухи я не считал слишком большой утопией.

Результаты выполненного нами восхождения я склонен считать не лишенными значения. Hе говоря уже о самом факте возможности восхождения, который может пригодиться будущим исследователям — географам и астрономам, мне удалось наглядно убедиться во взаимном положении ледников Катунского и Аккемского, на основании показаний барометра определить высоту седла Белухи и тем получить еще одно косвенное подтверждение для высоты ее вершин.

20 июля я хотел сделать еще одно измерение высоты Белухи, но надвинулось сплошное ненастье, и Белухи я не видел и на другой день, когда, воспользовавшись временным улучшением погоды, мы выступили вниз по Катуни. Из-за ненастья мы дошли только до устья Елен-чадыра, где после долгого поста надеялись наловить харюзов, но наши надежды были напрасны: река в нескольких местах была перегорожена киргизами и рыба выловлена, и нам пришлось удовольствоваться черными сухарями. 22 июля погода начала исправляться, и мы добрались правым берегом Катуни до устья Верхнего Курагана. Близ устья Узун-Кара-су стоял большой киргизский аул, и здесь мы запаслись бараном и молоком. Hенастье преследовало нас и 23 июля, когда мы поднимались долиной Верхнего Курагана. Переночевав при устье Северного Иолдо, мы 24 июля перевалили Кураганским перевалом на северную сторону Катунских белков и на третий день отсюда 26 июля пришли в Котанду.

До 1 августа я оставался в Котанде, приводя в порядок коллекции.
 

***

Историческая заметка...

"Автор настоящего очерка летом 1925 г, была на Алтае, с группой туристов-москвичей. После посещения ледников Белухи мы направлялись к Телецкому озеру. Однажды вечером к нашей палатке подъехал пожилой алтаец. Он посидел  у костра, выпил предложенную ему чашку чая, расспросил, где были на Белухе. Уже смеркалось. Старик  стал прощаться и сказал со вздохом: " Василия Васильевича живого нету?!" Это был Иннокентий Матай, один из первых проводников В.В. Сапожникова, с 1895 г. четыре раза уходивший с ним в горы." Об этом же пишет заслуженный мастер спорта Е.А. Казакова в рецензии на книгу А. Коптелова "Снежный пик": "И теперь, спустя 30-40 лет после его походов, Сапожникова тепло вспоминают старики-алтайцы, некогда ходившие с ним по горным тропам".  (Побежденные вершины, год 1948. Ежегодник советского альпинизма. Географгиз, М., 1948, стр. 379).

***

Прилегающий к Белухе Катунский заповедник /около 357 тыс га/ получил статус биосферного и стал национальным парком "Белуха". В связи с посещением этого района выдающимся общественным деятелем, философом и художником Н.К. Рерихом и последующим широким развитием рериховского движения (Агни Йоги), в последние десятилетия в духовном плане гора Белуха приобрела международное звучание. В этих местах, по мнению Рерихов, исследовавших Белуху, находятся ворота в страну Шамбала /пока скрытую от людей/, которая "станет центром цивилизации после того, как человечество с его безудержным стремлением к разрушению уничтожит само себя".

***

Сюда стремятся известные путешественники, религиозные деятели Тибета, Монголии и Китая - подробнее...Гора считается живым существом.  

[ Домой ] [ О нас ] [ Обратная связь ]

 Cопровождение сайта: ИП Киндиков Э.В.
Дата изменения: 15.03.2012

© 2008-12